Ну что, дорогие друзья, я очень рада приветствовать Алену Авакимян на новом эпизоде подкаста Искусственного клоучинга. Расскажу вам всю правду. До того, как мы стали записываться, мы где-то полтора часа обсуждали, как всё это структурировать таким образом, чтобы мы действительно пошагово дали вам структуру, к которой вы и ваш мозг прекрасный сможет возвращаться. И мне кажется, что мы почти там, поэтому давайте начинать. Алена, привет! Я очень рада тебя приветствовать сегодня. Привет! Тоже очень рада видеть тебя и слышать, и приветствовать слушателей твоего подкаста Искусственного клоучинга. Сегодня многие из нас замечают, что мы не чувствуем себя довольными, удовлетворёнными, даже счастливыми, несмотря на то, что сегодня у нас есть больше, чем когда бы то ни было. В прошлом эпизоде мы говорили про социализацию, сегодня мы хотим посмотреть на эту динамику с точки зрения биологии. Почему мы остаёмся в состоянии «меня недостаточно» или «у меня ещё недостаточно», и как наш мозг, особенно в текущих условиях, здесь немножко подливает масло в огонь. Я предлагаю прямо пойти по тем трём пунктам, которые мы обсуждали в первом эпизоде подкаста, и начнём как раз таки с того, почему мы находим себя в ловушке, когда нам кажется, что нам нужно всё больше вещей для того, чтобы мы наконец-то стали счастливее, достаточными. Давай начнём с генетической адаптации с точки зрения биологии и обсудим, как наше желание большего количества вещей, скорее всего, не закроет ту внутреннюю потребность и не обеспечит нам то желанное внутреннее состояние, которое нам кажется, все эти вещи нам обеспечат. Отлично. На самом деле, мне очень понравилось, как ты в первом эпизоде привела пример, что если написать письмо человеку, который жил за 100 лет до нас о том, как мы живём сейчас, он бы, наверное, в депрессию впал, потому что он точно не жил так, как мы живём сейчас, так хорошо имею в виду. Я ещё недавно увидела исследование, что с 1950 года в реальном выражении наш доход вырос примерно в 6-7 раз. Это значит, что у нас и качество жизни выросло примерно в 6-7 раз. То есть мы сейчас живём гораздо лучше, чем наши предки жили 70-75 лет назад, исходя из текущей даты. Уровень счастья и гедонизм вообще, как течение в психологии, возник как раз в последние, можно сказать, 80-90 лет. Эти психологи были нацелены на то, чтобы понять, от чего зависит уровень счастья человека, как он формируется и как его можно повысить, как сделать человека счастливым. И мы видим, что этот уровень счастья за последнее время, если не увеличился, то, может быть, даже чуть-чуть снизился. И это связывает как раз с этим явлением, с так называемой гедонистической адаптацией, hedonistic treadmill по-английски. И Майк Лайзинг ещё в конце 90-х годов ввёл термин гедонистическая беговая дорожка. Мне этот термин очень нравится, потому что мы обязаны бежать для того, чтобы оставаться на одном месте, как в Алисе в Стране Чудес, чтобы постоянно сохранять вот этот уровень счастья. Это имеет, естественно, биологические корни, потому что вообще адаптация – это очень фундаментальная способность нашего организма. Она необходима нам была на протяжении всей эволюции, чтобы выживать. Но при этом наш организм на протяжении вот этих миллионов лет развития, он всё-таки выживал в ограниченных условиях. В условиях ограниченности еды, ограниченности крова, ограниченности партнёров для того, чтобы продолжать свой род. И поэтому последние сто лет в рамках вот этих миллионов лет нашего развития, если сравнивать это с жизнью человека, наверное, это где-то час времени. При условии, что человек сейчас в среднем живёт больше 80 лет. Естественно, наш организм, мозг не может адаптироваться так быстро под эти условия, под условия того, что у нас сейчас есть очень многие блага мира и то, что нам это сейчас очень доступно. И поэтому, да, действительно с биологической точки зрения мы получаем много удовольствия просто от того, что приобретаем какие-то вещи. Но при этом именно адаптация, именно сильные изменения в нашем эмоциональном фоне, либо положительные, либо отрицательные, они так или иначе должны были вернуться к определённому базовому уровню. Ну, иначе действительно мы бы не выжили, потому что мы бы от любого какого-то фактора сваливались бы либо в сильную депрессию, либо наоборот умирали бы, не знаю, от разрыва сердца, от очень больших положительных эмоций. Поэтому у нас есть и такие понятия из школьного курса биологики, как гомеостаз. Сейчас ещё есть алостаз, это такой более метакогнитивный, так скажем, термин, такой метатермин. То есть наш организм всегда стремится вернуть какой-то базовый уровень. И он это делает за счёт вот этой обратной связи, негативной обратной связи чаще всего. То есть если у нас что-то отклоняется, мы должны обратно это вернуть. Соответственно, либо выбросить, допустим, гормоны в кровь определённые, например, если у нас сахар повышается, да, мы инсулин выбрасываем, который этот сахар поглощает. В принципе, по похожей схеме работают и эмоции. То есть организму не нравится испытывать либо очень положительные эмоции, либо очень неприятные эмоции. И, с одной стороны, гидронистическая адаптация, она полезна, когда, например, действительно что-то случается плохое, мы испытываем сильные негативные эмоции, и это очень хорошо, когда мы можем вернуть себя на этот базовый уровень. Но, с другой стороны, злая шутка в том, что когда мы сильные положительные эмоции испытываем, мы всё равно так или иначе возвращаемся на этот базовый уровень счастья. Когда мы покупаем эту самую кофточку или эту самую машину, даже залезая в долгие... Или эту самую сумочку. Да, и залезая в долгие, всё равно. Друзья, базовый уровень. У меня здесь столько, на самом деле, интересных моментов, которые я записала. Во-первых, возвращаясь к метафоре гидронистической беговой дорожки, можем ли мы чуть развить для себя эту метафору, увидев, что в последнее время эта беговая дорожка уже не на восьмёрке, знаете, когда вам можно переключать скорость? У меня такое ощущение, что эта беговая дорожка, скорость её увеличивается, и для многих из нас она уже где-то на одиннадцать-двенадцать. Знаете, да, как это чувствуется в спортзале, когда случайно, я не знаю, ты наклонился, нажал на кнопку, и вот ты уже на двенадцати. И, может быть, здесь мы находим людей выгорания, когда мы пытаемся соответствовать всем этажиданиям, всем тем вещам, всем тем покупкам, которые нам нужно сделать для того, чтобы, как нам кажется, поддержать свой базовый уровень счастья. Теперь мы с вами знаем, на самом деле, что так не работает, да, потому что базовая линия счастья и профессиональный фонд — это другая история, мы её затронем. Но есть ли такое, что мы буквально купили этот миф, что нам нужно на этой беговой дорожке бежать прям ещё быстрее, чтобы, по крайней мере, сохранить более или менее наш уровень внутреннего счастья? Ресурсы нашего организма ограничены на самом деле. То есть кажется, что мы можем из любого состояния привести себя в нормальное, но это не так. Именно поэтому сейчас есть люди с депрессией, и депрессия сейчас очень распространена среди, в том числе, молодёжи, потому что организм не привыкает к таким нагрузкам. Мы с тобой, я думаю, дальше обсудим, какие факторы на это влияют. Нагрузкам я имею в виду вот к этому постоянно увеличивающемуся притоку услуг, товаров. Ожидания от себя. Доставляет до удовольствия. Но при этом организму надо сохранять вот этот базовый уровень, чтобы нормально функционировать, потому что у нас везде баланс, у нас симпатика, пара симпатика, должны 50 на 50, работа возбуждения, торможение. Это очень естественные для организма параметры. Если мы будем постоянно возбуждены или если мы будем постоянно получать много всего очень хорошего, но это уже очень похоже на такую зависимость от запрещённых веществ. То есть нам нужно каждый раз больше именно потому, что организм адаптируется. У меня очень отозвалась на метафору, потому что я представляю, что с увеличением количества ожиданий от себя, от того, что мир нам должен предложить, о том, что мы должны взять от мира, мы ускоряемся на этой беговой дорожке, при том, что, как ты прекрасно заметила, ресурсов нашего организма больше не становится. То есть мы всё равно ограниченные human beings на этой земле с точки зрения биологии, но мы живём в мире, где нам кажется, мы должны попробовать сделать, достичь неограниченное количество вещей. И мне хочется также вернуться к слову, которое ты использовала, как некий эмоциональный фон. Мне кажется, это такая вещь, которую мы пытаемся сформулировать словами. Я иногда называю это внутренней опорой. Сегодня мы с тобой это называем базовым уровнем счастья, если возвращаться к следующей части гигантической дорожки. Ты сейчас сказала «эмоциональный фон», и мне так это откликнулось, потому что, по сути, то, что мы сегодня будем обсуждать, это возможность возвращения к такому мета-уровню, где мы можем регулировать наш базовый эмоциональный фон, на фоне которого действительно у нас будут всплески разных эмоций, не знаю, радости от покупки новой машины и расстройства, например, когда у нас что-то не получилось. Что для нас остаётся и, может быть, даже что для нас возникает, как, мне кажется, одна из главных работ нашей жизни, это вот этот самый фон, это та самая внутренняя опора. И в данном случае мы даже называем это определённым базовым уровнем счастья. И смотря на гигантическую беговую дорожку, мы видим, что пытаться регулировать этот базовый уровень счастья, этот эмоциональный фон через внешние вещи, через покупки, через достижения, просто-напросто не работает, потому что есть такая фишка, как адаптация. И мы всё равно перейдём обратно к вот этому самому эмоциональному фону, который у нас есть. И, соответственно, возникает вопрос, я думаю, не только у меня, что делать с этим эмоциональным фоном, что делать с этой базовой линией счастья. Я это называю self-coaching и внутренней опорой. Как нам повысить, потому что на самом деле то, что мы хотим, это повысить, скорее всего, его, а не моментальные всплески. Как с точки зрения нейробиологии мы можем повышать этот базовый уровень счастья, укреплять внутреннюю опору и, может быть, чуть больше даже регулировать такой базовый эмоциональный фон, на фоне которого, конечно же, будет случаться вся наша разная жизнь. Первое, что хочется отметить, что базовый уровень — это генетическая история. То есть мы его унаследуем. Это действительно видно по маленьким детям, как они по-разному реагируют на разные ситуации. Чаще всего это реакция стабильна. Но при этом с взрослением, с формированием, доформированием нашей коры мы можем это менять. Если есть генетика, это не значит, что нет эпигенетики, которая в том числе немножко редактирует и наши гены. Иначе мы бы не развивались с ходом эволюции, потому что у нас не менялись бы эти гены. Поэтому, да, этот уровень счастья, он у каждого человека свой. И можно сказать, что он закреплён, но он закреплён в определённых рамках, в определённом рейнде. В диапазон, да, получается? В диапазон, да. И в этом диапазоне он может меняться либо вверх, либо вниз, ну, в зависимости уже от обстоятельств того, как человек привык реагировать на разные ситуации. Мы знаем сейчас, что эмоции возникают двумя путями. Они возникают либо автоматически и генетически, то есть как предрасположено в нас. Это то, что возникает автоматически на какое-то событие, которое с нами происходит. Либо эмоции могут быть спущены из неокортекса, да. То есть у нас уже точно доказано, что есть нейронные пути, которые соединяют наши лобные, в том числе, доли. Вообще неокортекс лимбической системы, которая находится под корой, которая более древняя, более эволюционно подкованная. И, соответственно, мы можем самостоятельно формировать наше представление, наше желание о том, как мы бы хотели ощущать себя в этом мире и, так скажем, спускать это вот в нашу лимбику. Сразу возникает вопрос, ну почему же это не так хорошо работает, как нам хотелось бы? Именно поэтому, скорее всего, мы с тобой записываем этот эпизод. Ну и, наверное, практикуем self-coaching тоже, потому что для меня как раз-таки self-coaching — это и есть top-down regulation, да, то есть умение не только реагировать, не только рассчитывать на мои изначальные естественные реакции, которые в моём случае, я не знаю, где мой базовый уровень был 6 лет назад, но, мне кажется, он был в том самом диапазоне низ. Да, мы 100% это делаем в self-coaching, потому что мы сначала вот эту, скажем, карту формируем, вот тех эмоций, того отношения, какое бы мы хотели видеть у себя. И потом мы это действительно top-down, да, сверху вниз, спускаем это нисходящими такими путями, спускаем это на нашу лимбику, она максимально сопротивляется. Почему neocortex? То есть это новая кора, она эволюционно очень молодая. Она просто проигрывает перед этой старушкой-лимбикой, потому что эта старушка со своим опытом жизненным, который у неё формировался миллионы лет, она убивает напрочь все аргументы neocortex. То есть у неё уже есть автоматизированные, заточенные под разные ситуации реакции, которые она с удовольствием пускает дальше в наши телесные ощущения, в кровь, да, в гормональные выбросы и так далее. А вот neocortex, да, он медленный, он молодой ещё, и, возможно, нам ещё пару миллионов лет понадобится для того, чтобы он хотя бы встал вровень вот с этой лимбикой, чтобы мы могли действительно программировать, да, наши ощущения, наши эмоции, наши отношения к определённым вещам. А с помощью self-coaching, с помощью других техник психологических мы тренируемся, чтобы это стало нашей привычкой, чтобы эти нейронные пути закрепились. То есть вот эта действительно там пластичность так называемая сработала, чтобы у нас уже на автоматизме вырабатывалась определённая реакция на обстоятельства. Ну и таким образом повышалась наша базовая линия, да, вот это вот счастье, хедонистик. Очень круто, потому что даже когда ты говоришь, да, метафорически про старушку и про нашего такого, да, молодого девушку, парня neocortex, что здесь, мне кажется, очень важно, это увидеть, что здесь нет какой-либо борьбы между этими поколениями, а есть вот эта сейчас гармонизация, да, сживание, когда наши старушки, наши бабушки, дедушки делятся с нами опытом, мы его интегрируем и менеджим его вместе. То есть вот это действительно расслеяние и наша гармонизация всех систем мозга в условиях современной реальности, наверное, что-то такое, что и будет повышать, если мы захотим, наш базовый уровень счастья. Но есть ещё одна деталь, которая делает вот эту самую гармонизацию, состояние внутреннего счастья, опоры прекрасного желанного эмоционального фона, делает эту ситуацию сложнее, и это наше постоянное сравнение себя с другими, сравнение себя с, как нам кажется, более успешными, и это сравнение себя с другими. И здесь, наверное, интересно, Алён, если позволишь, пойти чуть больше как раз таки в эти самые естественные реакции, естественные эмоции, о которых мы должны знать, потому что они возникают у большинства из нас автоматически, и если наша молодая девушка и молодой человек нейрокортекс пока не умеет с ними работать, то мы будем находить себя в постоянном ощущении недостаточности, в постоянном ощущении, что мы где-то внизу пищевой цепочки, социальной иерархии, и мы вообще недостойны, недостаточны, и всё это. Можешь, пожалуйста, рассказать чуть больше о этих изначальных, естественных реакциях, и дальше мы обсудим, конечно же, что с ними можно делать. Во-первых, конечно, человек — это очень социальный примат. Нам именно общение с нашими сородичами и помогли выжить, и поэтому наш мозг заточен на то, чтобы, во-первых, обращать внимание на всех, кто находится вокруг. Это даже выражено в зрительной реакции, потому что мы идентифицируем лица быстрее, чем категоризируем что-либо зрительно. То есть мы быстрее определяем, что вот эти вот три черточки — это глазики и ротик, чем идентифицируем, что вот эта стеклянная штука — это стакан. Плюсом тоже есть данные о том, что мы очень быстро делим людей на своих и чужих. Как бы это ни казалось сейчас неправильным и абсурдным с культурной точки зрения, но мы всегда других людей категоризируем. Так действительно наш мозг работает, мы с этим ничего не можем сделать. Точнее, мы можем с этим что-то сделать, но уже впоследствии, то есть уже потом, когда эта автоматическая реакция произошла. Топ-даун, да? То есть сверху вниз, как то, что мы обсуждали. Да, потом наш молодой человек, сначала бабушка может наругаться на какого-то не такого, другого человека. Примата, да. Да, примата. А потом наш молодой человек придёт и скажет бабушку, вообще-то сейчас это не модно, сейчас модно всех воспринимать хорошо, одинаково и всех воспринимать своими. Но тут интересно, что своих мы воспринимаем как похожими на себя. Если мы говорим о своих, здесь тоже есть одно очень интересное исследование, которое провели наши учёные во главе с Василием Ключарёвым. Это профессор невысшей школы экономики. Он ранее занимался нейроэкономикой и в том числе нейронными механизмами восприятия человека в себя в разных социальных ситуациях, в разных социальных аспектах. И они выявили, что активность мозга, когда у человека не совпадает его мнение с мнением группы и когда он подтвергается так называемому астракизму, то есть когда его изгоняют из этой группы, это его активность мозга схожа с тем, когда он ошибается. Потому что мозг регистрирует все наши ошибки, у нас автоматически тоже настроена эта часть. Наш мозг в целом детектор ошибок, так его называла Наталья Петровна Бехтерева. Действительно, нельзя прям сказать, что для нас астракизм это ошибка, но то, что для нас это точно неприятно, когда наше мнение не совпадает с другими или когда мы изгоняемся из группы, особенно из группы своих, в которой мы себя причисляли, это неправильно с точки зрения нейрофизиологии. Это такие большие красные буквы STOP должны гореть, когда мы испытываем на себе это чувство, когда нас не принимают в той группе, в которой мы хотели бы быть. Поэтому, естественно, для нас очень важно не то чтобы быть конформными, но для нас очень важно быть похожими на вот этих сородичей из своей группы. А именно моду в группе чаще всего формируют самки или самцы, которые находятся на вершине иерархии. И что мы здесь видим, что если самка на вершине иерархии купила себе сумочку известной фирмы, мы тоже автоматически хотим себе эту сумочку, чтобы мы чувствовали себя хорошо, чтобы мы находились дальше в этой группе, и чтобы мы не поддались этому астракизму, чтобы нас отсюда не выгнали, чтобы мы не испытывали негативные эмоции. Мне кажется, это настолько, если посмотреть со стороны, может быть, инопланетянин бы посмотрел сейчас на наш мир, это сейчас смотрится настолько забавно, потому что одно дело иерархия в племени, где, не знаю, 20-30 человек, и есть какой-то пойнт и смысл от этой иерархии. Сегодня о какой вообще иерархии мы говорим в условиях того, что мы вообще понятия не имеем, что на самом деле происходит для других людей. Интересно, что мы уже не живём в мире чётких, конкретных иерархий, и мы всё равно оставляем для себя какую-то атрибутику, которая, как нам кажется, ставит нас в ту или иную позицию. То есть в этом плане я просто хочу, может быть, приземлить, что даже если нам кажется сейчас, что кто-то на вершине, и у кого-то что-то есть, что является атрибутом этой вершины, в большинстве случаев это даже не так. Это та картинка, та история, которую нам упаковали и презентовали, ещё использовали в качестве маркетинга для того, чтобы повысить акции этой компании. Поэтому здесь очень интересно, что мы продолжаем сравнить, продолжаем ставить друг друга в иерархию, при том, что как таковой иерархии больше нет. В мире достаточно для каждого из нас, но мы продолжаем эту древнюю программу использовать. Для чего? Из какой стоимости? Что у тебя здесь возникает? Я очень согласна с тем, что раньше у наших предков, вспоминая 1950 год, у наших бабушек, у родителей бабушек, у них не было доступа к уровню жизни и к качеству жизни других людей. Они жили, у них был их круг общения, родственники, друзья, знакомые, коллеги и так далее, но важно то, что не было такого большого доступа к информации о том, как живут другие люди. И поэтому действительно с кем можно было сравнивать себя? Ну, только с теми, кто находится рядом, на соседней улице с тобой. А сейчас я Алену сравниваю себя с Ким Кардашьян, которая живёт за десятки тысяч километров от меня и имеет совершенно другую жизнь, но при этом я вижу, как она одевается, что она делает и почему бы мне не представить себе, что я могу так же одеваться, зарабатывать, ходить и так далее. Давайте поговорим как раз про социальный контекст, как он влияет на наше восприятие собственного счастья и вообще, в принципе, на наше состояние. Да, социальный контекст — это действительно очень важно. Мне даже как нейробиологу тяжело говорить что-то о мозге, потому что так много факторов влияет на наш эмоциональный фон, как мы уже сказали, в том числе контекст. И здесь вспоминается исследование Нобелевского гауреата Даниэла Каннемана. Вообще эту работу он проводил с Амосом Тверски, но Тверски ушел из жизни, к сожалению, до того, как эту работу заметили, до того, как она была номинирована, поэтому Нобелевский гауреат именно Каннеман. Они вообще являются праотцами нейроэкономики — это как раз дисциплина на стыке нейронаук и экономики, когда внезапно экономисты поняли, что не совсем все эти потребители очень рационально совершают свои покупки и действия. Не всегда потребитель знает всю свою потребительскую корзину, знает всю информацию о соотношении цены к качеству и не всегда делает рациональные покупки. Эти исследователи начали изучать, как люди принимают решения, какие эмоциональные аспекты и каким образом влияют на эти решения. И в том числе эти исследователи, так скажем, замеряли уровень удовольствия и уровень неудовольствия, негативных эмоций на определенные события. Вот, допустим, человек потерял тысячу условных единиц, тысячу рублей или долларов, долларов, неважно. Мы узнаем о том, что мы их потеряли и у нас падает наш эмоциональный фон, у нас падает наше настроение и разными психологическими инструментами это можно замерить. Но, фан-факт, если мы узнали о том, что мы потеряли тысячу условных единиц, а наш сосед потерял две тысячи условных единиц, то вот эта кривая нашей недовлетворенности, она будет значительно более пологой. Если мы знаем, что кто-то еще потерял еще больше и желательно, чтобы это был кто-то поближе к нам, то да, мы уже начинаем действительно сравнивать себя с группой, соотносить себя с ними и понимать, что я еще не в таком плохом положении и, в общем, можно не так сильно расстраиваться. Это работает и в обратную сторону, скорее всего, верно? То есть, если, например, мы чего-то достигли, но мы видим, что другие достигли намного больше. Кто-то получил больше, сделав то же самое. Да, это такая наша тоже, можно сказать, автоматическая реакция, потому что мы в стане своих, мы должны быть примерно как все остальные, чтобы нас не изгнали из группы, чтобы не было этой ошибки, не было этого остракизма. Мне кажется, здесь вот в красной линии у нас идет через подкаст, что адаптация, как мы обсуждали в первом пункте, это не хорошо и не плохо, это что-то такое, что случается, как мы можем использовать это для себя. Наша тенденция мозга к иерархии, к тому, чтобы категоризировать других и себя на лучше и хуже. Это что-то такое, что тоже мы должны знать, происходит, но что мы с этим делаем, и как мы с этими базовыми, изначальными, естественными чувствами потом справляемся топ-даун. Либо мы верим, что мы теперь недостойны, и мы теперь хуже, и мы должны бежать, выгорать, чтобы как-то это изменить. Либо мы распознаем, что мы живем в новой реальности, где иерархия и наше положение не являются условием для выживания, и нас не могут изгнать из этого мира. Когда людей из социальных сетей изгоняли, они потом всё равно магическим образом туда возвращались. Сто процентов. Всё у них было хорошо между этим, они даже становились президентами. Так что, друзья, мозг будет продолжать в какой-то степени, да, я, кажется, и сатурирую, но равнять это с историей выживания, с жизнью и смертью, но факт в том, что это наша изначальная реакция, помните, на нашу старушку, опытную, и что мы будем с этими реакциями делать, будем ли мы дальше преследовать непонятные идеалы, непонятную иерархию, или мы решим для себя, в какую игру мы хотим играть, как мы хотим проживать эту жизнь, как мы хотим себя чувствовать. Это уже вопрос для каждого из нас, чтобы мы его решали для себя. И это меня переводит к третьему блоку, в третьей ловушке, и, наконец-то, долгожданный дофамин. С точки зрения дофамина, уже большинство из нас понимает, что это далеко не только про вознаграждение, что это очень много про ожидания. И такое впечатление, что раньше мы ожидали чего-то такого, что может или должно пройти через несколько часов, например, найти пропитание, или, например, найти тёплое место для сна, либо найти партнёра. Тоже, я не думаю, что это занимало 10 и больше лет, у нас просто не было столько времени на это. И такое ощущение, что сегодня мы находимся в ситуации, когда наши ожидания и наши мечты и цели становятся примерно длиной в жизнь. И многие люди отмечают, что они живут в постоянном состоянии удовлетворённости, потому что у них есть большие цели, большие мечты. Давай обсудим, как эта дофаминовая история разворачивается в наших новых реальностях, и о чём нам нужно знать, чтобы не стать жертвой этой дофаминовой истории, а использовать этот прекрасный мотиватор и прекрасную молекулу для себя. Да, у нас, на самом деле, с тобой дофамина был посвящен в наш предыдущий эпизод. И, да, я хочу напомнить для тех, кто, возможно, его не прослушал, что дофамин, его особенность заключается в том, что уровень, с которым активируются дофаминовые нейроны при ожидании вознаграждения, гораздо выше, чем когда мы это вознаграждение непосредственно получаем. То есть, грубо говоря, дофамина выделяется больше, когда мы ожидаем что-то получить, чем когда мы это непосредственно получаем. И эволюционно у этого совершенно обоснованные есть причины, потому что это нас побуждает что-то делать. То есть, мы увидели кабана, мы сразу облизались и представили себе, каким вкусным он будет зажаренным на окне, но именно это побуждает нас бежать, догонять этого кабана, убивать его, разрезать и в том числе пожарить. И всё то же самое касается других вещей, которые нам обеспечивали выживание. И, действительно, это было большее воплощение, чем мы ожидали. И, действительно, это было И, действительно, это было большее воплощение, чем мы ожидали. И, действительно, это было большее воплощение, чем мы ожидали. И, действительно, это было Caran d'Azur Caran d'Azur Caran d'Azar Caran d'Azar ставить эти долгосрочные цели, мечтать, представлять себе, как мы будем хорошо жить, когда мы достигнем чего-то или когда мы получим что-то. Это нас мотивирует к действиям. Но, с другой стороны, когда мы это не получаем, но мы уже представляли себе этого, это нас вводит в такое вот плохое депрессивное состояние. С психологической точки зрения я это вижу как историю про то, что да, есть вот эта изначальная мотивация с точки зрения дофамина. Это ожидание, вознаграждение. И параллельно с этим можем ли мы, то, что мы обсуждали, как top-down processing, что мы перестаём ставить своё эмоциональное состояние в зависимость от достижения той или иной цели. То есть насколько это может быть новой такой концепцией нашей нейрокортекса, когда да, мы используем дофамин для изначального движения, но мы перестаём обуславливать свою нормальность, свою ценность, своё право на счастье, на ощущение удовлетворённости в этой жизни. Мы перестаём обуславливать это достижением, вознаграждением, исполнением вот этой нашей мечты или желания. Да, но здесь это точно стезя нашего молодого человека, нейрокортекса, потому что всё, что касается высших целей, ценностей, в том числе самоопределения, самоидентификации и что мы связываем с ней, с самоидентификацией, это 100% такое дело молодого человека. И здесь действительно нужно помнить, что да, он может повлиять на нашу бабушку, на нашу лимбическую систему. Он может её затормозить, он может её скорректировать, но он не всесильный бабушка. Бабушка прошла за свою жизнь действительно столько, что она способна его привести в чувство, когда он устал, и навязать уже какую-то свою историю, к которой она привыкла. И поэтому да, у нас есть эти механизмы, их действительно важно понимать. В долгосрочном плане с ними можно что-то сделать, но в краткосрочном сейчас, когда мы уже мечтаем, когда мы уже ожидаем, когда мы уже стремимся к чему-то, мы действительно с помощью коры, с помощью вот этого top-down процессов, мы можем немножко поменять автоматические реакции повышения дофамина, понижения дофамина, когда мы не получаем чего-то. Скорее всего, автоматически это всё равно будет происходить, это всё равно будет повышаться и падать, но потом мы можем либо замедлить это, либо, наоборот, убыстрить этот процесс. Мы можем вот с этой базовой линией работать в долгосрочной перспективе. И если это долгосрочная перспектива, то это уже точно работа нашего неохортекса, это работа именно с нашим ментальным состоянием, то, как мы себя убеждаем, в том числе, то, как мы смотрим на ситуацию, то, какие мысли у нас есть по поводу этой ситуации. То есть это всё осознанное, что в нас есть. То есть как ты себя, грубо говоря, поддерживаешь через эти дофаминовые волны, через изначальные реакции. И получается, что в сфере çalеполагания, особенно, если в этой сфере мы не только для того, чтобы достигать, а для того, чтобы жить хорошо и чувствовать себя сильно и чувствовать себя счастливо, мы не можем полагаться только на цели и только на дофамин. Что бы мы ни достигали, если мы ориентируемся только на дофамин, только на изначальные реакции, то здесь тоже будет и адаптация, и повышение уровня, и да, все остальные тоже линии, они будут только делать весь процесс сложнее для нас. Да, здесь у нас есть определённый базовый уровень и дофамина. Да-да-да. Это не то же самое, что вы говорили про эмоциональный фон и счастье, вот хотя одно с другим взаимосвязано. Да, у нас есть какой-то базовый уровень дофамина, который выделяется такими вот пейсмейкерами постоянно. Ну, здесь, так как дофамин, он очень многогранный, здесь не только ожидания, здесь ещё что-то новизна какая-то, да, почему нам нравится сидеть в соцсетях, да, и смотреть эти короткие-короткие видео. Это что-то яркое, новое, что-то интересное, что вот это вот, лёгкие всплески дофамина вызывает, вызывает в нас определённый уровень удовольствия. Скорее всего, то, что происходит с дофамином, тоже относится вот к механизмам нейробиологическим этой гидронистической адаптации. Когда мы получаем довольно много вот этих вот маленьких дофаминовых всплесков, у нас повышается вот этот вот базовый уровень дофамина, потому что наш организм адаптируется, нам нужно сгладить волнушки, чтобы они были постоянно на одной линии. И, соответственно, чтобы дальше мы получали новые удовольствия, у нас должна быть ещё больший всплеск этого дофамина, то есть теперь уже не пять минут этих коротких видео, а целый час, или теперь не тысяча подписчиков, а миллион. Да, всё, что мы можем здесь предложить в больших количествах или более ярко, или более качественно, то, что приносит нам удовольствие, это приходится повышать, потому что вот этот базовый уровень дофамина, он адаптируется к этому, и дальше это может всё закончиться печально, потому что в конце концов останется только то, что химически может воздействовать на наш уровень дофамина. Ну, или на Луну, например, да, на Марс познакомиться с инопланетянами, да? Да, да, да. И поэтому чаще всего очень плачевно заканчиваются все эти истории со звёздами, там, с блогерами и так далее, потому что уже ничего не может принести удовольствие, а удовольствие всё ещё хочется получать. Дофаминового удовольствия, да, именно вот на этом начальном уровне. Да, и поэтому это очень важно помнить, что вот этот базовый уровень, чем больше вот этих вот маленьких удовольствий мы получаем, он тоже увеличивается. Это не значит, что сейчас нужно жить плохо сразу, чтобы снизить этот уровень, но где-то важно это отслеживать, и то, где наш неокортекс может участвовать, это как раз в выборе того, где мы хотим получать эти всплески дофамина. Хотим ли мы это получать в мотивации, допустим, поработать более качественно, показать лучший результат, но при этом не ставя в зависимость удовольствие, ожидание этого результата со своей ценностью, со своей самой идентификацией, но при этом мы можем использовать эту дофаминовую мотивацию осознанно, допустим, когда мы хотим более качественную работу сделать или начать вести здоровый образ жизни. Этим важно уметь манипулировать, и мне кажется, это умение, к сожалению, нас не преподают в школах, это мы каким-то образом нарабатываем в течение нашей жизни уже такой, осознанно и взрослой, там, чаще всего после 25 лет. Или не нарабатываем, потому что да, то, что вот сегодня мы обсуждаем, это как раз-таки есть та зона, где у нас есть возможности. У нас нет возможности перехитрить свой мозг, который продолжает верить, что следующая покупка, следующие часы, следующая машина заставят нас чувствовать себя прекрасно, замечательно 24 на 7. Такой возможности нет, но мы можем регулировать то, как мы с этим работаем, чтобы не найти себя в долгах, может быть, не в том месте, где мы хотели бы. Мы также не можем перехитрить свой мозг и сказать, что нет, мы все полностью одинаковые, хотя мы с вами можем выбирать, на это верить, но на уровне мозга всё равно изначальная реакция будет иерархия и выделение своих и чужих. И точно так же мы не можем, уж точно, перехитрить дофамин, потому что он быстрее, чем любые наши когнитивные процессы ступят. Но когда мы знаем, что эта динамика есть, мы не становимся полностью зависимы от этой динамики. У нас появляется вот это самое пространство, в словковых мы называем это внутренние поры, и вот это самое место, из которого у вас потом есть тулы, есть инструментарий для того, чтобы регулировать и наше желание приобретения, и наше несчастье, когда нам кажется, что мы хуже, чем кто-то другой, и даже наше стремление и вера в то, что как только мы достигнем определённой цели, тогда мы будем в раю, и мы, наконец-то, прибудем, будем счастливы 24 на 7. Да, у нас есть прекрасные механизмы, заложенные в нас эволюцией, заложенные в нас природой. Если они в нас есть изначально, это не значит, что они хорошие или плохие, они просто есть. Они работают на одну базовую цель, которая в нас заложена эволюцией, это передает наши гены дальше. И поэтому, зная эти механизмы и изучая эти механизмы, в том числе про себя, потому что у каждого человека более индивидуально работают эти механизмы, мы можем подстраивать их работу под то, что нам хочется, уже нашими высшими отделами мозга, высшими структурами, нашим молодым человеком или молодой девушкой, нашей лобной короной, нашим неокортексом. Сто процентов. Я люблю фразу, что эволюции плевать на наше счастье. Сто процентов. Теперь мы просто знаем, что мозг будет делать свою работу, он будет бегать за дофамином, он будет сравнивать, он будет адаптироваться. Но если мы хотим чего-то большего, чем просто выживание, то пришло время поддерживать себя, даже когда, опять же, наш мозг будет продолжать бегать за дофамином, сравнивать и адаптироваться ко всем тем покупкам, которые мы совершали или не совершали. Алёна, огромное тебе спасибо за эту беседу. Я хочу прямо на стене себе расчертить вот эти наши три пункта, обращать внимание, где наш мозг изначально реагирует, а где у нас есть та самая способность к то, что мы теперь, друзья, модно называем top-down regulation, регулирование сверху вниз, регулирование, может быть, где-то союза, где-то гармонизация между нашим неокортексом и остальными частями нашего мозга. И мне просто не терпится узнать, как эта тема отзовётся нашим слушателям. И в следующем эпизоде, весь этот бигграунд, который мы обсудили с тобой, который я дала в прошлом эпизоде «Сверхконсоциализация», мы обсудим, как конкретно, уже когнитивно замечать вот эти самые мысли, которые оставляют нас в реактивности, в естественных реакциях, и как добавить туда то, что скорее будет нас больше и больше помещать в состояние удовлетворённости, счастья, потому что вы этого 100% заслуживаете. Спасибо. Спасибо тебе, Алёна, за то, что даёшь мне по-новому взглянуть на мои нейронауки.